Дорогие читатели! Этим материалом мы продолжаем на страницах нашего сайта юбилейную тему Великой войны 1914 – 1918 годов. Трагические последствия вызванного той войной политического кризиса, приведшего к слому русской государственности, не должны от нас заслонить массовый подвиг людей, вставших на защиту своей Веры и Отечества, ради спасения славянских народов и всей Европы от германского империализма. Все европейские народы чтут память своих соотечественников, павших на полях той войны и только в России до сих пор нет ни одного значимого мемориала или музея, посвященного их памяти.
Партия «большевиков», лидер которой, Владимир Ленин, открыто выступил за превращение "империалистической войны в гражданскую", сделала все для уничтожения памяти о русских героях. Как продолжение этого предательства в советское время были уничтожены Братские кладбища воинов в Москве и в Царском селе. В годы массовых репрессий 1937-1938 гг. сотрудники НКВД фактически добивали многих оставшихся в живых участников той войны. Только здесь, на Бутовском полигоне под Москвой, были расстреляны двенадцать генералов русской армии времен Первой мировой, несколько сотен бывших офицеров и солдат, в том числе георгиевских кавалеров. Предлагаем Вашему вниманию статью К. Ф. Любимовой о генералах Великой войны, расстрелянных в Бутово, впервые напечатанную в 7 томе Книги Памяти «Бутовский полигон». Отец Ксении Федоровны – одной из старейших прихожанок нашего храма, также был офицером на той войне, и также потом был репрессирован. Для удобства чтения мы разделили материал на две части.
Директор МЦ Бутово Игорь Гарькавый
***
Любимова К. Ф.
Генералы императорской армии России казнены
на Бутовском полигоне
Они храбро защищали Отечество во время Русско-Японской и Первой мировой войн, они были высоко образованными, честными, благородными, порядочными людьми, патриотами, горячо любившими Россию.
Свидетельством этому является прекрасная биография В.Ф. Джунковского. Мы это находим в книгах Е.И.Мартынова, пытающегося в своих трудах анализировать причины унизительного поражения в Русско-Японской войне мощной в то время России от едва начинавшей развиваться в индустриальном отношении Японии, в его негодовании по поводу злоупотреблений в Заамурском округе пограничной стражи и хищений на КВЖД.
Это чувстуется в письмах В.И.Николаева, присланных с фронта Первой мировой войны. пронизанных нежной любовью к жене и детям, горькими переживаниями по поводу гибели своих товарищей по оружию, надеждой на победу русских солдат и офицеров, мужественно и самоотверженно сражавшихся за Отечество.
Большинство из них были героями войн, Георгиевскими кавалерами, имели по нескольку орденов и медалей, в том числе от иностранных государств (у генерала Гадона было 16 иностранных орденов), а шесть боевых генералов были награждены Георгиевским золотым оружием.
Они не признали себя виновными в нелепой "антисоветской агитации, или контрреволюционной деятельности", искусственно выдуманной в то время формулировке для того, чтобы расправиться с неугодными и даже вредными "по принципу классовой целесообразности" людьми, обреченными на истребление, и все они приняли мученическую кончину на Бутовском полигоне.
Генерал-лейтенант Джунковский Владимир Федорович родился в 1865 г. в Санкт-Петербурге в семье генерала. Окончил Пажеский корпус - одно из самых привилегированных военных учебных заведений царской России. По окончании корпуса был зачислен в лейб-гвардии Преображенский полк. В 1891 г. стал адъютантом московского генерал-губернатора Великого князя Сергея Александровича. После убийства Сергея Александровича в 1905 г. он был назначен губернатором московской губернии. В это время он много разъезжал по губернии, инспектировал школы и больницы, проводил смотры пожарных команд и проч. Во время стихийных бедствий В.Ф. Джунковский всегда оказывался в самых опасных местах. В 1908 г. во время половодья он приехал в отрезанную разливом Белопесоцкую слободу на Пасху и привез крестьянам полтораста куличей и пасх и несколько сот яиц. Популярность его, как губернатора, у местного населения была огромна. Когда он оставил пост губернатора, семь уездных городов губернии присвоили ему звание Почетного гражданина.
С 1909 г. в течение четырех лет Джунковский был генерал-губернатором Москвы. Он был попечителем множества благотворительных организаций.
"На годы губернаторства В.Ф. Джунковского вообще приходится расцвет культурной, просветительской и общественной жизни в Москве". 1)( В.Ф. Джунковский. Воспоминания, М, 1997г., т.I, стр. 11). В это время открылось несколько институтов, Московское общество воздухоплавания, музей изящных искусств, множество памятников: Александру III, генералу М.Д.Скобелеву, доктору Ф.П.Гаазу, первопечатнику Ивану Федорову, Н.В.Гоголю и др. Деятельность В.Ф.Джунковского на губернаторском посту была высоко оценена императором - он был произведен в генерал-майоры. В 1913 г. он был назначен на пост товарища министра внутренних дел и командира отдельного корпуса жандармов.
Но 1-го июня 1915 года карьера Владимира Федоровича Джунковского оборвалась после его столкновения с Распутиным. "Распутина ненавидели многие, но у шефа жандармов, помимо личной неприязни, были ещё и доказательства отнюдь не святой жизни старца."2)(Зачислить за ВЧК впредь до особого распоряжения// Отечественные архивы, М, 2002 г., № 5, стр. 80). Распутин отомстил. Джунковского удалили со всех постов. Осенью1915 г. он по собственной просьбе был назначен в действующую армию на Западный фронт, где он последовательно командовал бригадой, дивизией, корпусом, дослужившись до звания генерал-лейтенанта.
В сентябре 1917 г. он был избран солдатским комитетом на должность командира 3-го Сибирского армейского корпуса.
"Именно доверие солдатских масс спасло ему жизнь и даровало свободу после Октябрьской революции, когда его вместе с группой генералов арестовали в ставке Верховного Главнокомандующего и заключили в Алексеевский равелин Петропавловсой крепости. Советское правительство ему, как офицеру лояльному к власти, даже определило пенсию." 3)(Зачислить в ВЧК, указ. соч., стр. 81)
В 1918 г. Джунковского арестовали, будто-бы приняв за другого офицера, разыскиваемого ВЧК. В то время в стране был объявлен "красный террор" в связи с покушением на Ленина. Бывших офицеров сажали в тюрьмы и расстреливали. Он был заключен в Бутырскую тюрьму. "Помощь пришла с неожиданной стороны. В бытность свою московским губернатором он был страстным театралом, не пропускал ни одной премьеры ни в оперных, ни в драматических театрах и имел широкий круг друзей и знакомых среди актеров. Теперь благодарные артисты заступились за своего горячего поклонника." 4)(Джунковский, указ. соч., стр. 22). 14 декабря 1918 г. в Управление делами Совнаркома поступило письмо от прославленных деятелей русской сцены, в котором подписи занимали больше места, чем само письмо, их было свыше ста, в том числе А.В.Неждановой, В.И. Немировича-Данченко, М.Н.Ермоловой, А.И.Сумбатова-Южина, И.М.Москвина, О.Л.Книппер-Чеховой, Г.П.Федотовой и многих других с просьбой освободить В.Ф.Джунковского из-под стражи. Они перечисляли все его заслуги и достоинства и писали, как он "всегда с особым вниманием и отзывчивостью относился ко всем нуждам артистов - он ещё много раз по нашей просьбе облегчал участь политических заключенных и ссыльных, не затягивая дел, решая ходатайства иногда в несколько часов и даже минут". 5)(И.С.Розенталь, Страницы жизни генерала Джунковского// Кентавр, М. 1994 г., № 1, стр. 91).
Заключенного не освободили, но, может быть, это письмо немного облегчило тюремную жизнь Владимира Федоровича...
Его выпускали ненадолго домой навестить больную сестру Евдокию Федоровну, бывшую фрейлину императрицы Александры Федоровны, а позже председателя Александринской общины сестер милосердия. Будучи глубоко верующим человеком, он даже посещал церковные службы.
Дело Джунковского рассматривалось в московском Ревтрибунале. Он был обвинен "в том, что как слуга бывшего самодержавного строя в России, занимал высокие административные посты и по своему служебному положению своими действиями и распоряжениями противодействовал проявлению в рабочей среде революционного движения." 6)(Зачислить в ВЧК., указ. соч., стр. 85// Приговор ревтрибунала от 6 мая 1919 г.// )
Таким образом, Джунковский В.Ф. был признан опасным для советской власти и приговорен к заключению в концлагерь до окончания Гражданской войны. Он был помещён в Таганскую тюрьму, потом снова в Бутырскую, где и находился до 28 ноября 1921 г., когда согласно постановлению ВЦИК"а был освобожден.
Джунковского неоднократно (в 1928 и 1932 гг.) вызывали в ГПУ, где сотрудники расспрашивали его о порядке приема иностранцев, о структуре Министерства внутренних дел и организации охраны Николая II, и даже среди историков бытует мнение, что положение 1932 г. о паспортном режиме было разработано если не лично Джунковским, то во всяком случае, с его помощью.
После выхода на свободу он жил у сестры, работал церковным сторожем, давал уроки французского языка ("для добывания хлеба насущного"), трудился над своими воспоминаниями.
"В Москве он поддерживал знакомство с А.А.Бахрушиным и А.И.Южиным, в Ленинграде навещал А.Ф.Кони, с которым у него сложились теплые отношения. Чувствуя себя в советское время носителями уходящей культуры, они желали быть и на склоне лет полезными обществу, обоим был дорог завет любимого героя Кони доктора Гааза: "Спешите делать добро." 7)(Розенталь, указ. соч., стр. 102). Когда Кони умер в 1927 году Джунковский прислал на его могилу крест.
Сохранилось письмо А.А. Бахрушина, в котором он благодарит Владимира Федоровича за ценные подарки, сделанные музею, и в том числе ларец и альбом, имеющие исторические надписи, что создает их большую материальную ценность. Ходили слухи, что Владимир Федорович принял монашество, но никаких документальных подтверждений этому факту не было.
3 декабря 1937 г. он был арестован в последний раз.
Во время обыска была конфискована разная переписка, шесть разных книг и фотокарточки. В деле имеется акт о том, что переписка и книги, изъятые у Джунковского, были уничтожены, как ненужные для следствия. Было два коротких допроса, на которых он отвечал, что контрреволюционной деятельностью не занимался, виновным себя не признал. Два свидетеля - два дворника, жившие с Владимиром Федоровичем в одной квартире, слышали из разговоров соседей, что Джунковский был генералом и губернатором, считали, что он настроен контрреволюционно. потому что все время был без определенных занятий (ему было 73 года) и не принимал участия в общественной жизни. Этого было достаточно.
26 февраля 1938 г. его расстреляли.
***
Генерал-майор Гадон Владимир Сергеевич происходил из дворян Новгородской губернии, родился в 1860 г. в Санкт-Петербурге в семье генерал-лейтенанта. Воспитывался и окончил курс Пажеского корпуса. Уже в пятилетнем возрасте он был назначен пажом к Высочайшему двору, а в семнадцать лет был камер-пажом царского двора. В 1878 году Гадон был зачислен в лейб-гвардии Преображенский полк, где через четыре года уже имел чин поручика и занимал дожность полкового адъютанта. Кроме того, с 1890 г. он был ктитором Преображенского всей гвардии собора в течение десяти лет. В 1902 г. он был произведен в генерал-майоры.
В.С.Гадон был большим другом В.Ф.Джунковского, они одновременно были адъютантами великого князя Сергея Александровича.
4-го февраля 1905 г. великий князь Сергей Александрович был убит.
Гадон был командирован в Москву для участия в похоронах останков убитого великого князя Сергея Александровича.
"На второй или третий день мученической кончины великого князя её высочество, движимая христианским чувством всепрощения, решилась поехать навестить убийцу своего мужа - Каляева, который содержался в то время в Серпуховском полицейском доме. Сопровождали великую княгиню бывшая фрейлина Е.Н.Струкова и бывший адъютант великого князя Гадон, это были в то время единственные лица, посвященные в этот , можно сказать, подвиг великой княгини, конечно, если не считать градоначальника Волкова, без разрешения которого великая княгиня не могла бы посетить Каляева. Какой был разговор у великой княгини с Каляевым, неизвестно, так как присутствовавших при этом не было. С кратких слов великой княгини можно было только заключить, что это свидание доставило удовлетворение христианскому чувству великой княгини, что сердце Каляева было затронуто: он взял от неё иконку и поцеловал её руку. Через несколько дней, когда первое впечатление у Каляева, очевидно, прошло и заговорил в нем ум, а не сердце, он, чувствуя себя как бы виновным в своей слабости перед своей партией, написал великой княгине письмо, полное неуважения и упрека."8)(Джунковский, указ. соч., стр 43).
В конце мая 1906 г. стали учащаться случаи беспорядков в войсках. Революционная пропаганда проникала и в казармы.
"Летом 1906 г. войска несли тяжелые наряды по охране порядка в стране" (...) "Для охраны государя в Петергофе туда посылался из Красного села пехотный полк, причем полки сменялись каждую неделю. Когда очередь идти в Петергоф дошла до Преображенского полка, в нем накануне выступления начались какие-то волнения."(...) "Командир полка (генерал-майор Гадон, который не был коренным преображенцем, но одно время командовал этим полком), говорил с нижними чинами и, по-видимому, всё успокоилось". 9)(А.Ф.Редигер. История моей жизни// Федер. архив, служба России, М., Канон-Пресс Ц., 1999 г., т.II, стр. 58-59) Но когда полк прибыл в Петергоф, там опять началось брожение среди нижних чинов 1-го батальона, приведшее к неповиновению начальству. Беспорядок именно в этом батальоне был особенно неприятен государю, т.к. до вступления на престол он сам им командовал. В результате генерал-майор Гадон был уволен со службы.
С 1906 по 1914 гг. В.С.Гадон много путешествовал, познакомился с множеством достопримечательностей европейской части России, посетил Германию, Францию, Голландию, Англию, Бельгию, Швейцарию, Австрию, Швецию и др. государства.
1 июня 1912 г. в ознаменование первого приезда в Москву наследника Гадон был возвращен на службу в прежнем чине генерал-майора.
С 1914 г. он добровольно работал в обществе Красного Креста в качестве лица для особых поручений по проверке лечебных заведений действующей армии. В мае 1917 г. он был уволен от службы по болезни "с мундиром и пенсией". Октябрьская революция 1917 г. застала Владимира Сергеевича Гадона в Москве, где он работал научным сотрудником Государственного Исторического музея.
В апреле 1924 г. Гадон был арестован и помещен в Бутырскую тюрьму. В то время, в камере №8 Бутырской тюрьмы перебывало много известных и интересных людей, таких, как юрист Мандельштам, студент консерватории пианист Коробовский, которому когда-то Рахманинов прочил большое будущее (но он стал сотрудником МУР"а, откуда и попал в тюрьму), Сытин Н. И., старший сын известного издателя и др. Там же находились князья Голицины - отец Николай Владимирович и сын Кирилл Николаевич, отрывок из записок которого мы приводим ниже: "Хорошие отношения со старостой корпуса, жившим в 8-й камере, и свободное место в камере - вот всё, что было нужно, чтобы получить в соседи тех, кто нам был приятен. Так в камере № 8 оказался генерал Гадон. В.С. Гадону в ту пору было около 65-ти лет. Красивый, совершенно седой, но бодрый мужчина невысокого роста, очень пропорционально сложенный, он держался с изысканностью блестяще воспитанного светского человека. В своей куртке охотничьего образца и тирольской шляпе с перышком он выглядел как на картинке в каком-нибудь немецком журнале: не хватало только ружья и собаки. С его наружностью удивительно гармонировало его умение красно говорить. Говорил он складно, много и интересно, сопровождая речь изящными, но как бы заученными, рассчитанными на эффект, жестами. Уменье держать себя на несколько "театральном" уровне было результатом опыта всей его жизни: светский красавец, гвардейский офицер, генерал, командир гвардейского полка, адъютант великого князя Сергея Александровича - непрерывное положение "на виду", как на театральных подмостках. И генералом-то он был больше придворным, чем военным: две войны прошли, нисколько его не задев - запаха пороха он так и не узнал. Его стихией были парады, придворные балы и высочайшие приемы. Там он чувствовал себя, как рыба в воде, и с увлечением рассказывал нам разные великосветские истории и анекдоты". 10)(Записки князя Кирилла Николаевича Голицына. Российское дворянское собрание. М. 1997 г., стр. 210-211).
Генерал Гадон пробыл в тюрьме недолго - его отправили в административную ссылку в г. Вологду на три года. (Он оставался в Вологде еще несколько лет, т.к. не имел права жить в Москве). В Москву он вернулся в 1931 г. В это время он занимался частными уроками и переводами с иностранных языков. Он был близок с сестрами Морозовой Маргаритой Кирилловной и Востряковой Еленой Кирилловной, проживавшими в здании Норвежского посольства. Он давал уроки английского языка сыну Маргариты Кирилловны - профессору-шекспирологу Морозову Михаилу Михайловичу, а потом французского языка - её внуку Михаилу.
Морозова М. К. - жена бывшего крупного фабриканта Морозова Михаила Абрамовича и дом, в котором размещалось Норвежское посольство, ранее принадлежал лично ей.
Владимир Сергеевич Гадон был арестован 22 августа 1937 г.
При обыске была конфискована разная переписка и альбом. Во время двух коротких допросов он отвечал, что враждебно настроен по отношению к партии и правительству не был, никакой контрреволюционной деятельности, или систематической агитации, не вел. Три свидетеля, жившие в том же доме, что и Гадон, только в разных квартирах, утверждали, что он был настроен контрреволюционно с первых дней советской власти, имел повседневную связь с норвежским посольством, там столовался, не имел определенной профессии - нигде не работал (ему было в то время 77 лет), был очень замкнутым не общительным человеком.
В обвинительном заключении сделан обычный вывод - достаточно изобличается свидетельскими показаниями.
Его расстреляли 17 сентября 1937 г.
***
Генерал-лейтенант Мартынов Евгений Иванович родился 22 сентября 1864 г. в семье кадрового военного в городе-крепости Свеаборг. (Известно, что прадед Евгения Ивановича служил солдатом у Суворова и за успешный переход через Альпы получил офицерский чин и был пожалован дворянством). Он окончил гимназию, Первый Московский кадетский корпус, Александровское военное училище, Академию Генерального штаба и, кроме того, Археологический институт и прослушал курс юридического факультета Московского университета. Он хорошо знал немецкий, английский и французский языки, был знаком с японским и китайским языками.
Е.И. Мартынов - известный теоретик военного искусства и военной истории, стратег с мировым именем. Он - автор многих книг и статей по военной истории. У книг Е.И.Мартынова тоже печальная судьба - они более полувека находились в "книжной тюрьме - так называемом "спецхране" и только теперь начинают выходить на свободу". 11)(М.С.Мартынова-Савченко. Мой дед генерал Мартынов // Альманах "Дворянское собрание", 1995 г., №3, стр.138).
В предисловии к статье Н.И. Мартынова в книге "Хорошо забытое старое" точно сказано : "Читаешь к примеру, статьи Мартынова о высшем командном составе, об офицерах, о солдатах, о порядках в Академии генерального штаба и об отношении общества к защите Отечества - читаешь и забываешь, что написаны они почти девять десятилетий назад. Ловишь себя на ощущении, будто речь идет о сегодняшних проблемах." 12) (Е.И.Мартынов и др. "Хорошо забытое старое", М., Воениздат, 1991 г., стр. 3)
Евгений Иванович являлся профессиональным военным: командир пехотного полка в русско-японской войне, начальник Заамурского округа Пограничной стражи в последующие годы.
В конце 1910 г. генералу Мартынову была предложена должность начальника Заамурского округа пограничной стражи в связи с неожиданной кончиной генерала-лейтенанта Н.М.Чичагова, ранее занимавшего эту должность. Перед самым отъездом на Восток Евгений Иванович узнал от товарища по Академии генерального штаба, что комиссия, проводившая проверку в Иркутском и Приамурском округах, располагает сведениями о систематических злоупотреблениях, растратах и взяточничестве в Заамурском округе пограничной стражи, а также крупных хищениях на Китайской Восточной железной дороге. Содержание Заамурского округа производилось на средства этой железной дороги. В хозяйcтвенном комитете числилось пятнадцать членов, из которых всего три представителя было от войск Заамурского округа. Фактически, все дела в комитете решала тесно сплоченная группа, остальные члены комитета посещали заседания редко, избегали споров, боясь нажить себе врагов. Заметив все эти нарушения, генерал Мартынов потребовал установления известного кворума и произвел новые назначения. Кроме того, он лично объехал многие заставы и посты и обнаружил, что войска снабжаются недоброкачественными продуктами. Было произведено дознание, которое выяснило такие отрицательные факты в деятельности управления округа, что Мартынов был вынужден направить дело к военному следователю. Военный следователь собрал подавляющий обвинительный материал, после чего составил постановление о привлечении виновных лиц к следствию в качестве обвиняемых " в превышении и бездействии власти , имевших весьма важные последствия". Между тем, обвиняемые не дремали: летели письма и телеграммы к покровителям в Петербург.
Дело с сенаторской инспекцией было замято. Министр финансов "сумел убедить государя не поднимать шума на весь свет, мотивируя это тем, что сенаторская ревизия в Маньчжурии на глазах у иностранцев едва ли послужит укреплению международного престижа России." 13)(А. Крохмалюк, "Жизнь - России, честь никому". Пограничник, М., изд. "Граница", 1995 г., № 7, стр. 66). Вскоре генерал Мартынов получил следующую телеграмму: "Государь император Высочайше повелеть соизволил предоставить вам для пользы службы соответственное назначение по военному ведомству с освобождением от должности начальника Заамурского пограничного округа." 14)(М.С. Мартынова-Савченко, Наше наследие// Военно-исторический ж., М., орган Мин. обороны, 1989 г., № 8, стр. 92). Он был переведен на должность начальника 35-й пехотной дивизии, выехал в Россию с твердым решением оставить службу. Приехав на место нового назначения и вступив в командование дивизией, он в тот же день подал прошение об увольнении со службы.
Вскоре Е.И. Мартынов напечатал брошюру "Работа наших железнодорожных дельцов в Маньчжурии", а эпиграфом к ней взял отрывок из стихотворения поэта Капниста "Бери, большой тут нет науки, бери, что можно только взять - на что ж привешены нам руки, как не на то, чтоб брать, брать, брать...".
Через полгода грянула Первая мировая война. Генерал Мартынов подал прошение о призыве в действующую армию. Был восстановлен в звании генерал-майора и направлен на Юго-Западный фронт.
"Начало Первой мировой, или Великой войны оказалось для деда крайне неудачным. Случилось так, что он должен был участвовать в воздушной разведке. Однажды самолет, на борту которого он находился, оказался сбитым, и Евгений Иванович попал в руки противника.
В плену у немцев был тогда и генерал Лавр Георгиевич Корнилов. (Л.Г.К. -будущий верховный главнокомандующий, один из руководителей русской контрразведки). Около года они провели вместе в "генеральской тюрьме" замка Лека в Венгрии. Жили в смежных комнатах, а такая обстановка делает всё, скрытое в человеке, явным. Впрочем, дед и раньше знал Корнилова, который служил под его началом в 1911-1913 годах. На основе таких вот личных впечатлений и воспоминаний уже в 20-е годы Е.И.Мартынов написал книгу "Корнилов".15)(М.С. Мартынова-Савченко, указ. соч., стр. 142).
С 1918 г. генерал-лейтенант Мартынов служил в Красной армии, занимая посты главного начальника управления снабжения РККА, старшего руководителя стратегии военной Академии и др. В 1927 - 31 г.г. он был сотрудником Большой Советской Энциклопедии.
В 1931 г. Евгений Иванович был арестован и осужден по 58 статье на 5 лет ссылки в Северный край, но в 1932 г. приговор был отменен.
Евгений Иванович был женат на дочери купца Демидова, отчимом её был знаменитый адвокат Федор Никифорович Плевако. Когда Плевако умер, газеты писали: "Умер для России Плевако, для Москвы Федор Никифорович. Могучий богатырь слова, давно стяжавший себе всероссийскую славу. Он был детищем Москвы. Он состоял в числе ее гордостей, наряду с Царь-пушкой, Царь-колоколом, Третьяковской галереей или собором Василия Блаженного. В Москве никто не говорил о покойном Плевако. Все знали, что на всю Москву есть только Федор Никифорович, и любой извозчик от вокзала вез прямо к нему, на Новинский бульвар."16)(Моск. правда, 23 сентября 1990 г., стр. 3). Мартынов жил с Федором Никифоровичем Плевако в одном доме, он и поставил дубовый крест на могиле Плевако на Ваганьковском кладбище.
"Судьба четверых сыновей Евгения Ивановича сложилась тоже непросто. Один, Георгий, также подвергся аресту в 1937 году и о нем до сих пор ничего не известно. Пропали следы и другого, Кирилла, оказавшегося в эмиграции. Младший, Владимир, умер во время войны. И, пожалуй, самую благополучную и долгую жизнь прожил старший сын деда -Сергей Евгеньевич." 17)(М.С.Мартынова-Савченко. Наше наследие, указ. соч., стр.88). Сергей Евгеньевич Мартынов получил высшее образование, прошел всю Отечественную, имел награды.
В последний раз Евгений Иванович Мартынов был арестован 23 сентября 1937 г.
При обыске были изъяты документы, одна шашка и одна шпага, разная переписка. Во время двух допросов виновным в контрреволюционной агитации себя не признал. Четверо свидетелей - соседи по квартире, или по дому. Все говорили, что Е. И. был очень не общителен и избегал всяких разговоров с соседями. По показаниям свид. Розенкмпфа: он "а) старался избегать разговоров, б) мне кажется, что Мартынов был настроен антисоветски ибо за все время я от него ни разу не слыхал каких-либо положительных отзывов о мероприятиях партии и правительства." 18)(ГАРФ, Ф.10035, Оп.1, Д. П-29540, стр. 21). Свидетель Слуцкий, который в 1937 г. показал, что Мартынов настроен антисоветски, в 1956 г. сообщил, что разговоров на политические темы с Мартыновым не вел и не мог сказать, что тот занимался какой-то антисоветской работой. Но тогда показаний свидетелей было достаточно...
Е.И.Мартынова расстреляли 11 декабря 1937 г.
Представители семьи Евгения Ивановича всегда с любовью чтили его память, читали его книги, которые занимают почетное место в семейном книжном шкафу.
***
Генерал-майор Николаев Владимир Иванович родился в 1869 г. в Варшаве в семье военного фармацевта. Род Николаевых принадлежал к Киевскому дворянству. Он получил образование сначала в Полоцком кадетском корпусе, затем закончил Владимирское пехотное юнкерское училище в Петербурге и офицерскую стрелковую школу также в Петербурге. Служил в царской армии с 1886 по 1917 год. Участвовал в Русско-Японской войне 1904-1905 гг, прошел всю Первую мировую войну, был командиром 401-го Пехотного Карачевского полка, закончил войну начальником той самой 101-й пехотной дивизии, в которую входил его родной 401-й полк, воевал до самого конца, очень тяжело переживал развал фронта и лишение русской армии так тяжело подготовленной ею победы.
В течение 14-ти лет занимал должность ктитора полковой церкви.
В период между двумя войнами был председателем комитета увечных воинов полка, избирался в состав суда чести, состоял членом полкового суда. В начале 1917 г. В.И. Николаев был произведен в генерал-майоры.
После Октябрьского преворота в 1918 г. В.И.Николаев вступил добровольно в ряды Красной армии, принимал активное участие в организации войск, направляемых против Краснова, Уральского фронта - и Чехословацкого корпуса. Одновременно принимал участие в боевой деятельности этих войск в составе инспекции, возглавляемой бывшим Наркомвоенмором Подвойским. До 1930 г. В.И. Николаев занимал в Красной армии ряд ответственных постов по подготовке красных командиров, в 1926 г. был военным руководителем Московской Консерватории, преподавал военное дело в институтах Стали, Энергетическом, Народного хозяйства им. Плеханова. В 1931 г. он был арестован, как "чуждый дворянский и офицерский элемент", сидел в Бутырской тюрьме, но через четыре месяца был отпущен.
Владимир Иванович Николаев был женат на Людмиле Венедиктовне Троицкой, дочери священника с. Кубинка Московской губернии. У них было двое сыновей: Всеволод, 1899 г.р. и Георгий, 1902 г.р.
В семье Владимира Ивановича сохранились письма с фронта, отрывки из которых мы приводим ниже.
4 мая 1915 г.
"...Вчера выдержали чудовищный огонь артиллерии! (...) Ночью продолжались атаки. А сегодня что-то стало тихо. Или отходят, что весьма вероятно, или устраивается подсчет потерь. Дальше предстоят для прохождения широкие лесные пространства до 15 верст, а там уж - Карпаты. Бог милостив - небольшие!
Очень утомляемся, и не столько от тяжелой обстановки, сколько от бессонных ночей. Бой ведется, можно сказать, круглые сутки.".
24 сентября 1915 г.
"Вот, наконец, я прибыл и вступил в командование своего милого 401-го Карачевского полка! Ну и импровизация! Сегодня был маленький бой, и полная неудача - побежали! Милостив Бог, что на сей раз мой полк был резервом и участвовали три лишь роты, которые не сделали ничего хорошего, но не сделали и плохого..."
24 декабря 1915 г.
"Сочельник! Рождество Христово! Большой, великий праздник, лучший день в году! Год в год этот день мы так хорошо проводили вместе - это глубоко семейный день, день детской радости и веселья."
2 февраля 1916 г.
"... День рождения нашего сыночка. Поздравляю тебя, мою славную женушку, воспитывающую детей по-хорошему, на радость нашу общую. Помоги тебе Бог, и дай силы довести их до конца, сделать хорошими, порядочными и полезными людьми. Как я счастлив, что Бог мне послал хорошую, добрую и умную жену и даровал славных детей. Как хочется поглядеть на вас, моих дорогих..."
1 апреля 1916 .
"... Наш командующий армией Брусилов* назначен Главнокомандующим фронтом, а на его место некий, для нас неизвестный, кавалерийский генерал Каледин."**
* А.А.Брусилов (1853-1926). генерал от кавалерии, во время Первой мировой войны в марте 1916 г. был командующим Юго-Западным фронтом на котором было проведено наступление, так называемый "Брусиловский прорыв". С 1920 г. служил в Красной армии.
**А.М.Каледин(1861-1918), генерал от кавалерии, командующий крупными соединениями во время Первой мировой войны. С 1917 г. атаман войска Донского и глава войскового правительства. После поражения покончил жизнь самоубийством.
6 апреля 1916 г.
"... Мы готовимся к Пасхе, в конюшне устроили церковь и будут у нас службы: 12 Евангилий, вынос Плащаницы (Икона), Великая Суббота и заутреня, а в воскресенье обойдем окопы с пением пасхальных песен. На кухне тоже хлопоты: делаем куличи, пасхи, колбасы, имеем три окорока, сделаем кое-что и кондитерское. Все это делаем, но не увлекаемся: противник в 200-х - 500-х шагах. Так что все силы, все помыслы, все внимание с полным напряжением отданы военным обязанностям и предстоящим делам..."
8 апреля 1916 г.
"Христос Воскресе! Пусть этот праздник обновления принесет и нам, России обновление, которое может быть только после удачных военных дел, смертных боев и победы. Победа даст каждой семье счастье мира, и мы с тобой заживем. Бог даст, мирно и безмятежно...".
14 апреля 1916 г.
"... придется в этом году прибегнуть к старому, испытанному, но негодному дешевому русскому средству: закидать поле сражения телами... А победить должны. Дорогой ценой, а победим! Мы к этому готовимся, и на все готовы. Слабы средствами, но, Бог милостив, еще сильны духом."
Общее наступление всех фронтов было намечено на май месяц. На рассвете 22 мая 1916 г. на назначенных участках Юго-Западного фронта началась артподготовка, увенчавшаяся успехом: русские войска пошли в атаку. Фактически, в наступлении Юго-Западный фронт был единственным и против него были сосредоточены все резервы противника.
5 июня 1916 г.
"... На мой полк легла главная задача, на моем участке был назначен прорыв для корпуса. Это было 22-го, 23-го и 24-го мая." (...) У противника было много убитых, много было захвачено в плен, а остатки бежали. Нашу дивизию в ночь на 2 июня опять перевели на ударное место и мы наутро начали бой и сбили противника. Тяжелый бой, опять громадные потери... Другие работают тоже хорошо и удачно. Теперь занимаю позицию в 9 верст по фронту...
Вчера за бой 23-го мая представлен к Георгиевскому кресту". 19)(Ген. В.И.Николаев "Письма с фронта Великой войны"// Альманах "Дворянское собрание", М., 1995 г., № 2).
Последний раз он был арестован 25 ноября 1937 г.
При обыске был изъят только паспорт. Было два допроса. "Допрошенный обвиняемый Николаев В.И. признал, что он служил в царской армии на высших командных должностях с 1886г. по 1917 г., имел чин генерал-майора". 20)(ГАРФ, Ф.10035, Оп. 1, Д. П-44109, стр. 16, обвинит. заключение). Виновным себя не признал.
Два свидетеля - Федорова Е.П., которая в 1937 г. была домработницей у сына Е.И.Николаева Всеволода, и его жена Николаева Людмила Венедиктовна повторили одну и ту же фразу, которую
когда-то сказал Владимир Иванович (он и сам подтвердил это в допросе), что "если бы было царское правительство, то я бы получал жалованья-пенсии гораздо больше, чем получаю сейчас при советской власти и жил бы гораздо лучше". 21)(ГАРФ. указ. соч., стр. 9).
Эта фраза приводится в обвинительном заключении, как пример антисоветской агитации, проводимой Николаевым.
19 декабря 1937 г. его расстреляли.
А в 1956 г. Федорова Е.П. сообщила, что показания от 1 декабря 1937 г. слышит впервые, что никаких заявлений о том, что Николаев был антисоветски настроен, она не давала, протокола не читала, и следователь ей его не зачитывал.