Опыт создания общественно-церковного мемориального комплекса памяти жертв террора ХХ столетия на примере Бутовского полигона и феномен возникновения христианских музеев России
Протоиерей Кирилл Каледа
Большинство культур, сообразно своей этимологии (cultura есть то, что имеет развиться из cultus), было именно прорастанием зерна религии, горчичным деревом, разросшимся из семени веры. Этот исторический факт охотно признает почти всякий исследователь в отношении всех религий [Флоренский, 1996, с. 549]
Обращение руководства Санкт-Петербургской епархии о передаче Церкви Исаакиевского собора вновь всколыхнуло проблему взаимоотношения Церкви и светской части нашего общества в сфере сохранения объектов культуры, в сфере сохранения исторической памяти. Думается, что это волнение могло возникнуть только в нашей стране и только в нашем обществе и связано с нашим специфическим отношением к закону. Он вроде бы и есть, но мы все знаем, что его можно не выполнять. Примечательно, что в данной ситуации закон не хотят выполнять высокопоставленные чиновники, которые в первую очередь и должны его выполнять, или хотя бы делать вид, что они его исполняют. Поддерживает их та часть нашего общества, которая, несомненно, считает себя либеральной, то есть тоже считает, что закон должен выполняться.
Руководство Санкт-Петербурга оправдывает свою позицию исходя из экономической составляющей этой проблемы: кто будет содержать собор, который представляет собой не только памятник истории и искусства, но и сложное инженерное сооружение? Но если же говорить о существе конфликта, то он связан в первую очередь с отношением церковной и нецерковной частей нашего общества к Храму. Что это в первую очередь: сакральное место, где человек восходит на Небо, в Царство Небесное, или памятник искусства и истории, который должен быть доступен «для всех и вся»?
Достигнуть компромисса в решении этого вопроса крайне сложно. Этому препятствует и будет препятствовать различие у оппонентов мировоззрений, при чем различие на самом глубинном уровне. Необходимо искать пути к «мирному сосуществованию» этих двух позиций при решении конкретных проблем в сфере культурной и религиозной жизни. Признание ценности и религиозной, и культурной сторон жизни человека должна быть постулатом при разрешении возникающих споров.
Говоря о соотношении музейного дела и церковного искусства полезно вспомнить несколько слов отца Павла Флоренского, которые он высказал в своем докладе в Комиссии по охране памятников искусства и старины Троице-Сергиевой Лавры в 1918 г., когда в связи с начавшимся массовым уничтожением хранившихся в Церкви памятников культуры и истории встал вопрос о попытке их сохранения путем передачи в музеи [Флоренский, 1996, с.371-372].
«Музей, самостоятельно существующий, есть дело ложное и в сущности вредное для искусства, ибо предмет искусства хотя и называется вещью, однако отнюдь не есть вещь, не есть неподвижная, стоячая, мертвая мумия художественной деятельности, но должен быть понимаем как никогда не иссякающая, вечно бьющая струя самого творчества, как живая, пульсирующая деятельность творца хотя и отодвинутая от него временем и пространством, но все еще неотделимая от него, все еще переливающая и играющая цветами жизни, всегда волнующаяся духа.
Художественное произведение живет и требует особливых условий своей жизни, в особенности — своего благоденствия, и вне их, отвлеченно от конкретных условий своего художественного бытия, — именно художественного, — взятое, оно умирает или по крайней мере переходит в состояние анабиоза, перестает восприниматься, а порою — и существовать как художественное. Между тем, задача Музея — есть именно отрыв художественного произведения, ложно понятого как некая вещь, которую можно унести или увезти куда угодно и поместить как угодно, — уничтожение (— беру эту задачу предельно —) художественного предмета как живого. …. Несколько музейных тряпок или бубен шамана суть именно тряпки и бубен, и при изучении шаманизма столь же мало имеют цены, как шпора Наполеона в военной истории новейшего времени… Художественное произведение есть центр целого пучка условий, при которых оно только и возможно как художественное, и вне своих конститутивных условий оно как художественное просто не существует. Чем сложнее условия жизни данного произведения, тем легче исказить его стиль, тем легче сделать ложный шаг, незаметно уводящий с плоскости подлинной художественности и ведущий к бесстилию.
Это общее положение в особенности относится к искусству церковному. Эстетика недавнего прошлого считала себя вправе свысока смотреть на русскую икону; в настоящее время глаза эстетов раскрылись на эту сторону церковного искусства. Но этот первый шаг, к сожалению, — пока еще только первый, и нередко эстетическое недомыслие и недочувствие, по которому икона воспринимается как самостоятельная вещь, находящаяся обычно в храме, случайно помещенная в храме, но с успехом могущая быть перенесенной в аудиторию, в музей, в салон или еще, уж, не знаю, куда. Я позволил себе назвать недомыслием этот отрыв одной из сторон церковного искусства от целостного организма храмового действа как синтеза искусств, как той художественной среды, в которой, и только в которой, икона имеет свой подлинный художественный смысл и может созерцаться в своей подлинной художественности. Даже самый легкий анализ любой из сторон церковного искусства покажет связанность этой стороны с другими, — я лично убежден, — со всеми».
Из тезиса отца Павла о целостности храмового действа как синтеза искусств следует, что храм лишенный полноценной богослужебной жизни, теряет свою ценность не только в религиозном, но и в культурном, и даже в художественном смысле.
В связи с этим возникает вопрос: возможно ли вообще полноценное сотрудничество Церкви, государства и светского общества в деле культурного строительства, или это всегда будет соревнование «на перегонки» по принципу: «кто успел, тот и съел»? О возможности такого плодотворного соработничества в сфере сохранения исторической памяти свидетельствует опыт создания на Бутовском полигоне общественно-церковного мемориального комплекса памяти жертв террора прошлого столетия.
Бутовский полигон – крупнейшее в Московском регионе место массовых расстрелов и захоронений жертв террора середины ХХ столетия. По официальным данным расстрелы на полигоне происходили с конца 1935 г., и по свидетельским показаниям вплоть до конца 40-х – начала 50-х гг. здесь производились захоронения умерших и расстрелянных в московских тюрьмах. Общее количество захороненных неизвестно, но только в период с августа 1937 г. по октябрь 1938 г. по имеющимся документам здесь было расстреляно и захоронено 20 761 человек.
Основную часть расстрелянных составляют жители Москвы и Московской области, но вместе с ними пострадали жители других областей и бывших республик Советского Союза, а также граждане и выходцы Германии, Польши, Франции, США, Австрии, Венгрии, Италии, Греции, Турции, Китая и т.д. Вслед за русскими, которые составляют большинство убиенных, следуют латыши, поляки, евреи, украинцы, немцы, белорусы. Всего же среди жертв полигона представители более шестидесяти национальностей.
Среди расстрелянных преобладают простые крестьяне и рабочие, которых арестовывали иногда целыми семьями. Расстреливали и подростков 15–16 лет, и 80-летних стариков. Подавляющее число пострадавших – беспартийные, имевшие низшее образование или вовсе неграмотные. Но наряду с ними немало ученых, деятелей искусства и культуры, государственных и общественных деятелей, военных.
В середине 50-х годов полигон был закрыт, и внешнее ограждение было снято. Центральная часть полигона, где находилась основная часть захоронений, была огорожена глухим забором с колючей проволокой и вплоть до середины 90-х годов находилась под строгой охраной органов. На краях бывшей спецзоны, где не было захоронений, возник дачный поселок для сотрудников КГБ.
В начале 90-х годов в ходе реализации Указа Президиума ВС СССР «О дополнительных мерах по восстановлению справедливости в отношении жертв репрессий, имевших место в период 30–40-х и начала 50-х годов» от 16.01.1989 и Закона РФ «О реабилитации жертв политических репрессий» от 18.10.1991 года № 1761-1 в архиве Управления Министерства Безопасности РФ по г. Москве и Московской области были обнаружены 18 томов дел с предписаниями и актами о приведении в исполнение расстрелов в отношении 20 761 осужденного.
В связи с тем, что в обнаруженных документах не было сведений о местах приведения приговоров и захоронений расстрелянных, по распоряжению начальника вышеуказанного управления, Е.В. Савостьянова, с целью установления этих мест была проведена специальная проверка, по результатам которой Бутовская спецзона была признана местом массовых расстрелов и захоронений жертв политических репрессий. [ Бутовский полигон, 1997, с. 357-358]
Одновременно с проверкой Московского Управления МБ РФ общественная группа по увековечению памяти жертв политических репрессий под руководством М.Б.Миндлина с разрешения руководства МБ приступила к обработке архивно-следственных дел с целью составления картотеки расстрелянных, а затем кратких биографических справок пострадавших. Эта работа продолжалась в течение почти десяти лет и легла в основу изданной Правительством Москвы восьмитомной Книги Памяти «Бутовский полигон» [Бутовский полигон, 1997, 1998, 1999, 2000, 2001, 2002, 2003, 2004].
7 июня 1993 г. состоялось первое посещение территории Бутовского захоронения родственниками пострадавших и общественностью. Осенью того же года на средства общественности при содействии Правительства Москвы в южной части территории захоронения был установлен каменный мемориальный знак. Территория в то время находилась в ведении и под охраной ФСК (Федеральной службы контрразведки).
В ходе изучения архивно-следственных дел было выявлено, что в Бутово пострадало большое число священнослужителей Русской Православной Церкви, и эти сведения были переданы Святейшему Патриарху Алексию. Внимательно ознакомившись с полученными материалами, Святейший Патриарх написал:
«10.II.1994. С содроганием сердца я прочитал имена, звания, сан и надуманные обвинения, выдвинутые против этих исповедников и мучеников, начиная от митрополита и кончая неграмотной монахиней или схимницей.
Необходимо в этом году построить часовню-храм на месте их подвига для молитвенного поминовения многих тысяч пострадавших за веру Христову и правду»[2].
Идею о строительстве на Бутовском полигоне храма поддержал и мэр г. Москвы, Ю.М. Лужков.
8 мая 1994 г. на полигоне был освящен поклонный крест. Он был изготовлен и установлен Свято-Тихоновским Православным Богословским институтом по проекту и активном участии скульптора Д.М. Шаховского, сына убиенного в Бутове священника Михаила Шика.
После освящения креста в Бутово стало приезжать московское и подмосковное духовенство и совершать панихиды, на которых молились близкие убиенных на полигоне их лично знавшие: дети и внуки, а иногда даже братья и жены. Естественно, это были люди преклонного возраста. В связи с этим стало очевидно, что храм на этом месте строить нужно срочно, так как именно этим родственникам, в первую очередь и нужен этот храм, но в силу своего возраста они долго ждать его строительства не могут.
Осенью 1994 г. из родственников убиенных в Бутове была создана и в установленном порядке зарегистрирована община храма Свв. Новомучеников и исповедников Российских в Бутове. В конце того же года Патриарх Алексей по просьбе общины обратился к руководству ФСК с прошением о предоставлении земельного участка для строительства храма. В ответ на это обращение Администрация Московской области предложила передать Церкви не только всю территорию Бутовского захоронения, но и территорию захоронения в Коммунарке. Оказалось, что еще в конце 80-х – начале 90-х годов руководство КГБ неоднократно обращалось в Администрацию области с просьбой передать указанные территории какой-нибудь организации. Руководство Московской области, понимая, что представляют собой эти объекты, просто не знало, кто мог бы взять их под свою опеку.
Предложение Администрации о передаче территорий бывших спецобъектов Церкви было неожиданно, но после изучения ситуации Святейший Патриарх Алексий благословил принять их под покров Церкви с тем, чтобы в Бутове был построен приходской храм, а в Коммунарке создано монастырское подворье.
В момент передачи территория Бутовского захоронения находилась в ужасном, запущенном состоянии. Залесенная часть территории заросла густым подлеском, с большим количеством сухостоя и валежника. Северная часть была завалена мусором: от чернильных пузырьков и диванных пружин до бетонных блоков. Восточная часть территории с молодым садом была отделена рядом сараев, построенных в 60-х годах жителями бывшего полигоновского поселка. Забор, окружающий сараи, стоял, как это выяснилось позже, прямо на погребальном рве. В довершении всего этого на большей части территории были заросли борщевника, через которые, как через джунгли, приходилось прорубаться топором. Режим посещения захоронения до передачи ее Церкви был следующим: суббота и воскресенье с 11 до 16 часов.
После передачи Церкви территория захоронения стала открыта для посещений практически все светлое время суток. В памятные, поминальные дни начали совершаться молебны и панихиды, в том числе и архиерейским чином. 18 июня 1995 г., в день празднования Собора всех святых в земле Российской просиявших, по благословению Патриарха Алексия на полигоне в походном храме Братства Всемилостивого Спаса была совершена первая Божественная литургия. В богослужение приняло участие духовенство московских храмов, возглавил его ректор Православного Свято-Тихоновского богословского института протоиерей Владимир Воробьев. После литургии вокруг всей территории захоронения был совершен крестный ход.
В начале 1995 г. в день празднования Собора новомучеников и исповедников Российских по московским храмам был совершен сбор средств на строительство храма в Бутове. На эти средства по проекту Д.М. Шаховского в западной части территории захоронения был построен небольшой деревянный храм. 11 декабря 1996 г., в день мученической кончины митрополита Серафима (Чичагова) храм был освящен, и в нем начались регулярные богослужения.
Сразу после своего создания приходская община стала заниматься не только строительством храма, но и приведением территории захоронения в порядок, ее благоустройством и исследованием, сбором сведений о пострадавших с целью создания на полигоне музея памяти пострадавших, а также решать вопросы охраны этого памятного места. Взяв на себя ответственность за сохранение и мемориализацию Бутовского полигона, члены общины с самого начала своей деятельности исходили из постулата, что Бутовская земля священна не только для православных, но и для последователей всех вероисповедований и мировоззрений, представители которых были убиты на этом месте. Это позиция общины была одобрена священноначалием.
К сожалению, передача территорий захоронений в Бутове и в Коммунарке Русской Православной Церкви вызвало напряжение у светской общественности. Был задан, казалось бы, логичный вопрос: «Почему эти территории переданы православным, когда там захоронены не только представители различных конфессий, но и атеисты?» Задающие этот вопрос не учитывали, с одной стороны то, что большинство захороненных в этих местах были хотя бы по своему происхождению православными, а с другой стороны то обстоятельство, что почитание мест захоронений и молитва об усопших свойственны далеко не всем религиозным конфессиям и даже не всем христианским номинациям, и наиболее развиты именно в православии.
В связи с этим М.Б. Миндлиным, руководителем Общественной группы по увековечению памяти жертв политических репрессий, было предложено провести на Бутовском полигоне поминальную акцию с приглашением на нее представителей различных конфессий. Церковь приняла это предложение, и 2 мая 1995 г. было проведено мемориальное мероприятие. Представители общества «Мемориал» обзвонили родственников пострадавших от репрессий с приглашением принять участие в этом поминовении. Комитет общественных связей Правительства Москвы обеспечил автобусы, которые доставили участников мероприятия в Бутово. В поминовении помимо православных приняли участие представители Католической Церкви, протестантской, иудейской, мусульманской и буддистской общин. Была проведена и гражданская панихида. Общее число участников было несколько более 500 человек. В последующие годы и до настоящего времени проведение подобных поминальных акций стало традицией, хотя, в связи с невостребованностью для других религиозных конфессий подобных поминовений, в них принимают участие только православные.
Несмотря на непростые отношения с руководством Группы по увековечению памяти жертв политических репрессий, в 1997 г. община Бутовского храма совместно с указанной группой издала «Мартиролог расстрелянных и захороненных на полигоне НКВД “Объект Бутово” 08.08.1937 – 19.10.1938» [Мартиролог…, 1997], который содержал имена всех 20.761 убиенных, невзирая на их религиозную или мировоззренческую принадлежность и более того, невзирая на то, был ли пострадавший реабилитирован, или по каким-то причинам не был.
В последующем под эгидой Комитета общественных связей Правительства Москвы в обществе «Мемориал» был проведен круглый стол для обсуждения статуса захоронений в Бутове и Коммунарке. На этом обсуждении И.Б. Шабан, зам. Председателя Постоянной межведомственной комиссии Правительства Москвы по восстановлению прав реабилитированных жертв политических репрессий, доложил, что по ряду причин Правительство Москвы не может взять под свою эгиду эти территории. Такую же позицию заняло и Правительство Московской области. На предложение таким крупным общественным организациям как «Мемориал» и «Ассоциация жертв политических репрессий» взять ответственность за эти захоронения, их представители ответили отказом. Представитель Русской Православной Церкви, епископ Видновский Тихон, подтвердил готовность Церкви заниматься сохранением и мемориализацией этих мест. Таким образом, вопрос о пересмотре статуса захоронений, переданных Русской Православной Церкви, был снят.
В 1996 г. в самом центре бывшей спецзоны, в непосредственной близи от захоронений, было начато строительство многоэтажного жилого поселка. По инициативе членов общества «Мемориал» некоторыми общественными организациями были предприняты попытки остановить это строительство, но они не увенчались успехом. Только после обращения Святейшего Патриарха Алексия II к мэру г. Москвы Ю.М. Лужкову о недопустимости жилого строительства в таком месте, оно было остановлено. В след за этим Мосархитектурой были разработаны «Проектные предложения по созданию мемориального комплекса в районе поселка Ново-Дрожжино Ленинского района Московской области».
Летом 1997 г. общиной храма с привлечением необходимых специалистов был произведен раскоп одного из погребальных рвов. Проведенные исследования однозначно подтвердили, что Бутово является местом массового захоронения репрессированных [Бутовский полигон, 1999].
В 1998 г. Правительством Москвы была капитально отремонтирована дорога, ведущая от Варшавского шоссе к полигону, и организовано регулярное автобусное сообщение от ближайшей станции метро.
В 2000 г. на Юбилейном Архиерейском Соборе в лике святых был прославлен Собор новомучеников и исповедников Российских. Наряду с другими в поименный список канонизированных святых были включены 129 новомучеников, убиенных в Бутове [Русская Голгофа, 2005]. В последующее время Постановлениями Священного Синода РПЦ в этот список были включены еще 203 бутовских мучеников. В результате из общего числа пострадавших в Бутове 332 убиенных прославлены в лике святых, что придало особое значение этому месту, названному Патриархом Алексеем «Русской Голгофой», так как на канонической территории Русской Православной Церкви больше не известно мест, где в мощах почивает такое количество святых.
С 2000 г. в 4-ую субботу по Пасхе, в день празднования Собора Новомучеников в Бутове пострадавших, на полигоне под открытым небо совершается Патриаршее богослужение, на которое приглашаются духовенство и прихожане московских и подмосковных храмов. В богослужении принимают участие более 300 священнослужителей и около 3–4 тысяч молящихся.
В 2001 г. в ответ на новое обращение Патриарха Постановлением Правительства Московской области № 259/28 Бутовский полигон был объявлен памятником истории общей площадью около 100 га, что дало юридическое основание для его сохранения.
В 2002 г. общиной бутовского храма был создан научно-просветительский центр «Бутово», задачей которого наряду со сбором материалов по истории Бутовского полигона и лиц, пострадавших на нем, стало изучение этноконфессиональных традиций обустройства мест массовых захоронений жертв социальных катастроф.
С этой целью по инициативе директора Центра, И.В. Гарькавого, были проведены два круглых стола. Первый из них «Место скорби в традициях отечественной мемориальной культуры» (Бутово, 13.06.2004), был посвящен традиции сооружения Храмов на Крови [Итоговый документ…, 2006]. Второй — «Организация пространства мест массовых захоронений жертв социальных катастроф в России XVI – начала XX веков» (Москва, 14. 04. 2005), уделил главное внимание изучению традиций братских кладбищ Древней Руси — Скудельниц и Божьих Домов.
6–8 июня 2006 г. по благословению Патриарха Московского и всея Руси Алексия II при содействии Комитета общественных связей Правительства Москвы была проведена научно-практическая конференция «Этноконфессиональные традиции и практика мемориализации мест массовых захоронений жертв социальных катастроф». В ее работе участвовали представители религиозных и общественных организаций, специалисты музейного дела из пяти регионов России. Помимо православных в ней приняли участие представители Совета Муфтиев Центрального Духовного Управления мусульман России, Католической Архиепископии и Евангелической Лютеранской церкви, а также директор ритуальной службы Московской еврейской общины. Инославные участники конференции одобрили деятельность Русской Православной Церкви по сохранению и мемориализации Бутовского полигона. В ходе плодотворного диалога было установлено, какие традиции почитания подобных мест, и увековечения памяти усопших существуют в рамках культовой практики разных конфессий, было дано развернутое описание и адекватная интерпретация поминальных обрядов, высказаны рекомендации единоверцам в отношении почитания подобного рода мест. Диалог проходил в атмосфере взаимного уважения и сотрудничества. Большое общественное значение стал вывод участников диалога, что в каждой из традиций существуют не только особые формы поминовения своих погибших единоверцев, в рамках своей религиозной корпорации, но и всех людей, ставших жертвой одной общей беды. Представители конфессий высказали ряд рекомендаций по дальнейшей мемориализации полигона. В частности, была высказана просьба не устанавливать на погребальных рвах кресты, так как в них лежат останки не только христиан. Эта и другие рекомендации выполняются при благоустройстве территории захоронений.
Осенью 2005 г. на средства Москвы и Московской области на территории захоронений были проведены благоустроительные работы, основной целью которых было обозначение погребальных рвов в виде могильных холмов. Благоустроительным работам предшествовали двухлетние исследования территории захоронения с применением современных археологических, геофизических, геоботанических и других методик. Работы были проведены в соответствии с проектом комплексного благоустройства и озеленения территории захоронений, разработанным ЦГЛП «Центрлеспроект», получившим благословение Патриарха Алексия II и необходимые согласования министерства культуры Московской области, и прошедшим общественное обсуждение. В результате было обозначено 13 рвов общей протяженностью более 800 м, местонахождение которых было выявлено в ходе исследовательских работ. Кроме того была создана система ливневой канализации и проложена сеть пешеходных дорожек. Большую роль в организации этих работ сыграли сотрудники Постоянной межведомственной комиссии Правительства Москвы по восстановлению прав реабилитированных жертв политических репрессий М.Н. Суслова, Л.И. Громова и А.С. Никитина.
В 2004–2007 гг. в центре бывшей спецзоны, к югу от территории захоронений, по проекту архитектора М.Ю. Кеслера был возведен каменный двухэтажный храм в честь Новомучеников и исповедников Российских. На первом этаже храма создан реликварий, где хранятся различные предметы и вещи, принадлежащие пострадавшим на полигоне людям, а на стенах висят иконы с изображениями в бутовских новомучеников.
8 августа 2007 г., в 70-ую годовщину начала расстрелов на Бутовском полигоне, около каменного храма был воздвигнут Большой Поклонный Крест. Крест был изготовлен в кресторезной мастерской Соловецкого монастыря мастером Г. Кожакарем. В Бутово он был доставлен водным крестным ходом, который прошел по водным системам Беломорско-Балтийского канала, Волго-Балта и канала им. Москвы, т.е. водным системам, которые были построены трудом, а нередко и ценой жизни, многих тысяч заключенных. Таким образом, этот Крест стал памятником не только пострадавших на Соловках и в Бутове, но многих сотен тысяч пострадавших в разных частях нашей страны.
30 октября 2007 г. в День памяти заключенных Бутово посетил Президент Российской Федерации В.В. Путин. Его встретил Святейший Патриарх Алексий. После панихиды, совершенной Святейшим, высокие гости возложили цветы к Соловецкому Кресту и на захоронения. До настоящего времени этот визит воспринимается как исторический, и является важной вехой в деле увековечения памяти жертв репрессий ХХ столетия.
Бутовский полигон становится все более посещаемым, как родственниками репрессированных, так и теми, кому дорога память о невинно пострадавших: это учащиеся светских и церковных учебных заведений, прихожане московских и подмосковных храмов, иностранные делегации. Для организации их приема при храме действует паломническая служба. Постоянное внимание к полигону проявляют средства массовой информации, как отечественные, так и зарубежные.
Богослужебная жизнь бутовского прихода в значительной степени определена днями памяти пострадавших на этом месте. 51 день в году, в дни памяти прославленных в лике святых бутовских новомучеников, совпадающими с днями их мученической кончины, совершаются соответствующие богослужения в их честь. Кроме того, в дни расстрелов, на которые не приходится память прославленных в лике святых, совершаются заупокойные службы. Помимо этого в остальные дни при выборе кому совершать богослужение, при возможности отдается предпочтение новомученикам и исповедникам ХХ века.
Вместе с тем понимая, что церковная в целом, и богослужебная в частности, форма почитания памяти пострадавших понятна не всем современникам, община храма развивает внебогослужебные формы поминовения и сохранения памяти.
В течение последних трех лет 30 октября, в светский день памяти пострадавших от репрессий, в Бутове проводится акция «Голос Памяти», во время которой прочитываются все известные имена убиенных на этом трагическом месте. Акция начинается с панихиды, после которой происходит возложение цветов на погребальные рвы, и начинается чтение имен. Оно ведется со специально установленной около одного из рвов кафедры. Читают все желающие от архиереев до школьников. Чтение продолжается более семи часов. В нем принимают участие родственники пострадавших, представители общественных организаций, сотрудники аккредитованных в Москве дипломатических представительств, прихожане храма, учащиеся общеобразовательных школ, деятели культуры и даже сотрудники силовых ведомств.
По мнению участников, такая форма поминовения дает возможность каждому соприкоснуться с той трагедией, которая произошла в истории нашего народа. Как сказала одна из участниц, после прочтения каждого имени она слышала отзвуки выстрелов…
В течение многих лет приходом и мемориальным центром осуществляется деятельность по созданию Музея памяти пострадавших. Он будет посвящен истории Бутовского полигона и людей, которые были здесь репрессированы. Уже сейчас коллекция музея состоит из более 500 единиц хранения. Музей будет размещен в бывшем усадебном флигеле, где в конце 30-х годов прошлого века располагалась комендатура полигона. Здание площадью около 300 кв. м к настоящему времени отреставрировано, и идет работа по созданию экспозиции.
8 августа 2015 года, в годовщину начала расстрелов, на Бутовском полигоне были начаты работы по созданию «Сада памяти», мемориала в котором на каменных досках будут увековечены имена всех пострадавших на этом месте. В связи с множеством имен общая длина этих досок составит 300 м. Проект мемориала, разработанный архитектурной мастерской А.Н. Жернакова при активном участии прихода и мемориального центра, прошел апробацию на общественных слушаниях и согласован с министерством культуры Московской области и Искусствоведческой комиссией Московской Патриархии. Финансирование работ осуществляет генеральный директор ГК «Видео-Интернешнл», С.А. Васильев, внук убиенного на полигоне В.А. Петрова. На акции, посвященной началу работ по созданию мемориала, М.А. Федотов, советник Президента РФ по развитию гражданского общества и правам человека, сказал:
«В феврале 2011 года, мы предложили вниманию Президента проект по увековечению памяти жертв политических репрессий: создание мемориала «Сад памяти» здесь на Бутовском полигоне. С тех пор прошло уже 5 лет… Государство работает медленно… Сегодня мы видим, что могут сделать сами люди. Именно благодаря доброму сердцу людей мы имеем возможность заложить сегодня мемориал «Сад памяти».
Таким образом, в результате совместных усилий Церкви, государства и общественности создан уникальный церковно-общественный мемориал, получивший известность как в России, так и за рубежом, как среди церковной, так и среди светской частей нашего общества. Этот опыт наглядно показывает плодотворность объединения усилий Церкви, общества и государства в деле сохранения и преумножения нашего культурного наследия, в деле сохранения исторической и социальной памяти. Учитывая реалии нашего исторического момента: ограниченность не только материальных средств, но и интеллектуальных ресурсов, в частности недостаток квалифицированных кадров, такое соработничество и дает нам надежду на успех в этом делании.
Подробно остановившись на опыте соработничества Церкви и светского общества в сфере сохранения исторической памяти, на примере мемориализации Бутовского полигона, хотелось бы сказать несколько слов об общем положении дел в сфере церковного музейного делания.
В дореволюционной России насчитывалось более 50 церковных музеев, созданных на базе древлехранилищ, монастырских и архиерейских ризниц [Михайлов, 2014]. Если учесть, что всего в России было чуть более 200 музеев [Музеи, 2015], то становится очевидным, что доля церковных музеев была высокой. Более того в начале ХХ века была начата работа по составлению научных описей реликвий, хранящихся в различных церковных сокровищницах.
Так в 1909 г. был создан Комитет по составлению научной описи Синодальной ризницы, находящейся в Московском Кремле. К работе в Комитете были приглашены лица, известные своими научными изысканиями. В их числе – товарищ Председателя Исторического музея князь П.С. Щербатов, хранитель этого музея А. В. Орешников, директор Архитектурного института А. И. Успенский, Директор Живописной палаты при Донском монастыре К. П. Степанов, хранитель Оружейной палаты В. К. Трутовский, синодальный ризничий архимандрит Димитрий (Добросердов)[3], и его помощник иеромонах Арсений (Денисов), зав. Синодальной библиотекой Н. Попов, и др.. По результатом этих работ предполагалось издание описи, снабженное большим количеством цветных фотографий, на что были выделены необходимые средства. События 1917 г. помешали Комитету завершить свою работу [Павлович, 1995].
В это же время началось осознание значения русского церковного искусства, как особого явления в мировом искусстве, что отразилось в написании таких работ как «Умозрение в красках» кн. Евгения Трубецкого [Трубецкой, 1965], «Иконостаса» отца Павла Флоренского [Флоренский, 1996, с. 419-526] и др.
В результате постреволюционной ликвидации церковных музеев этот богатейший пласт духовной культуры был частью уничтожен, а частью передан в светские музеи, где многие бесценные реликвии были сохранены. К сожалению, тем или иным репрессиям были подвергнуты многие из тех, кто в предреволюционное время начал эту большую исследовательскую работу по изучению нашего духовного наследия, а затем прилагал усилия для сохранения этих памятников в советское время.
Сегодня вновь Русской Церковью с особой актуальностью поставлен вопрос о сохранении христианского культурного наследия на своей канонической территории. Архиерейский Собор Русской Православной Церкви (2–5 февраля 2013 г) принял Постановление о надлежащем использовании, сохранении, учете, ремонте, реставрации и восстановлении движимых и недвижимых памятников культуры, переданных Церкви [Собрание…, 2015]. Во исполнение этого постановления, на заседании Священного Синода 25 декабря 2014 года было принято Положение о должности епархиального древлехранителя [там же], в обязанности которого вменено осуществление контроля за сохранением памятников истории и культуры – объектов недвижимого имущества со связанными с ними произведениями иконописи, живописи, скульптуры, декоративно-прикладного искусства, иными предметами церковного наследия находящихся в собственности (пользовании) Церкви. Обязательное введение штатных древнехранителей вменено многим епархиям. При этом в указанном Положении обращено внимание, что епархиальный древлехранитель (клирик или мирянин) назначается на должность по возможности из числа специалистов, компетентных в вопросах сохранения объектов культурного наследия.
Церковное священноначалие осознает важность ведения профессионального диалога со светским музейным сообществом, обмена опытом, совместных решений проблем по обеспечению сохранности материального культурного наследия религиозного назначения. В связи с этим решением Священного Синода от 31 мая 2010 г. при Патриаршем совете по культуре создана Комиссия по взаимодействию Русской Православной Церкви с музейным сообществом.
В практическом же плане, в сфере создания музеев и проведения выставок у Церкви также есть положительный опыт. В настоящее время в России действуют более 50 церковных музеев, имеющих как разный юридический статус, так и разный культурный потенциал.
Говоря о современных церковных музеях в первую очередь следует упомянуть о том, что в ноябре прошедшего, 2015 года в Храме Христа Спасителя был открыт Патриарший музей церковного искусства. Ценность представленных в нем экспонатов трудно переоценить, так как в его экспозиции можно видеть такие уникальные реликвии, способные украсить любой музей мира, как фаюмский портрет V века, раннехристианские мозаики и другие.
Во вторых, следует сказать о Церковном музее Московской епархии. Этот музей фактически стал приемником филиала Государственного Исторического музея, который долгие годы находился в Новодевичьем монастыре и выехал с его территории в связи с передачей обители Русской Православной Церкви. Музей является частным учреждением культуры, учредителем и собственником которого является Московская Епархия.
С первых дней существования музей стремился в сохранении высокого профессионального уровня экскурсионного обслуживания – такого, каким оно было в филиале Государственного Исторического музея. Поэтому его экскурсоводы были привлечены на работу в Церковный музей. Благодаря этому экскурсионное бюро ни на один день не прервало свою работу. У музея установились прочные связи с Российским Институтом Археологии РАН, постоянно проводящим работы на памятниках Новодевичьего монастыря, а также с Центральными научно-реставрационными производственными мастерскими, курирующими проведение всех реставрационных работ на памятниках Новодевичьего монастыря. Церковный музей Московской епархии успешно продолжает традиции музеефикации Новодевичьего монастыря – одного из основных туристических объектов столицы – и удерживает высокий рейтинг среди московских музеев. После передачи обители в пользование Церкви, наблюдается устойчивое увеличение потока посетителей. Экспозиции музея пользуются популярностью среди различных социальных групп населения, желающих познакомиться с историческим и духовным наследием России [Куликов А., 2014].
Наряду с указанными музеями в Храме Христа Спасителя и в Новодевичьем монастыре, решения о создании которых принималось высшим священноначалием, большая часть действующих в настоящее время церковных музеев создавались по инициативе снизу: епархий, приходов, а нередко даже частных лиц. Упомянем некоторые из них: Самарский епархиальный церковно-исторический музей; Музей церковной истории и искусства Ставропольской и Невинномысской епархии; кабинет-музей им. М.М. Девицкого[4] при храме в честь Воскресения Господня г. Воронежа; Мемориальная квартира-музей св. Иоанна Кронштадтского в Кронштадте; Церковно-археологический музей Московского Зачатьевского Алексеевского монастыря; Рязанский Церковный историко-археологический музей; Музей Нило-Столобенской пустыни; Исторический музей Святой Царской Семьи при Храме-Памятнике на Крови в Екатеринбурге.
В декабре 2014 года по инициативе руководства Церковно-археологического кабинета Московской Духовной Академии, старейшего церковного музея России, была проведена конференция «Христианский музей в современном мире». На конференции были представлены почти 50 православных музеев практически со всей России. Участники отметили, что перед христианскими музеями в современных условиях стоит задача поиска новых моделей и форм деятельности, и при этом необходимо решить ряд трудностей: недостаток квалифицированных специалистов в области церковного музееведения; нередко отсутствие необходимых условий для сохранения коллекций; сложности атрибуции памятников церковного искусства, а также нехватка финансирования. Было также отмечено, что успешная работа по сохранению культурного и духовного наследия возможна только при взаимном сотрудничестве Церкви и государства, при создании общей финансовой и правовой базы, обеспечивающей решение возникающих вопросов как в пределах нашей страны, так и на международном уровне.
Участники конференции приняли решение о создании Союза христианских музеев имени преподобного Сергия Радонежского.
Говоря о результатах конференции, протоиерей Геннадий Беловолов[5] сказал: «Мы имеем дело с рождением нового культурного феномена нашего времени – христианских музеев России» [Беловолов, 2014].
Представляется, что развитие христианских музеев России имеет свою перспективу.
С одной стороны это обусловлено тем, что в последнее время Министерство культуры из-за нехватки средств крайне неохотно идет на создание новых музеев. Это особо наглядно проявилось на примере попытки создания федерального музея памяти жертв репрессий ХХ века, когда Министерство фактически заблокировало разработку Федеральной программы по увековечению памяти пострадавших. Надеяться, что в обозримом будущем ситуация изменится, не приходится.
С другой стороны, возникновение все новых и новых церковных музеев свидетельствует о востребованности этого явления и возможности Церкви на ее разных структурных, иерархических уровнях, от Патриарха до рядовых мирян, совершать это делание.
Кроме того представляется очень важным, что в церковном музее к религиозным реликвиям относятся как к святыням, и они так жестко не отрываются «от конкретных условий своего художественного бытия», тем самым значительно полнее сохраняя свою не только религиозную, но и культурную ценность.
**********************************************************************************
**********************************************************************************
Библиографический список
Беловолов Г., протоиерей. Это был первый форум христианских музеев России, 2014. URL: http://ruskline.ru/news_rl/2014/12/24/eto_byl_pervyj_forum_hristianskih_muzeev_rossii/ (дата обращения – 30.11.15)
Бутовский полигон. 1937-1938 гг. Книга памяти жертв политических репрессий. – М.: Институт экспериментальной социологии, 1997. – 362 с.
Бутовский полигон. 1937-1938 гг. Книга памяти жертв политических репрессий. Кн. 2. – М.: Изд-во ООО «Панорама», 1998. – 362 с.
Бутовский полигон. 1937-1938 гг. Книга памяти жертв политических репрессий. Вып. 3. – М.: Изд-во «Альзо», 1999. – 360 с.
Бутовский полигон. 1937-1938 гг. Книга памяти жертв политических репрессий. Вып. 4. – М.: Изд-во «Альзо», 2000. – 364 с.
Бутовский полигон. 1937-1938 гг. Книга памяти жертв политических репрессий. Вып. 5. – М.: Изд-во «Альзо», 2001. – 362 с.
Бутовский полигон. 1937-1938 гг. Книга памяти жертв политических репрессий. Вып.6. – М.: Изд-во «Альзо», 2002. – 322 с.
Бутовский полигон. 1937-1938 гг. Книга памяти жертв политических репрессий. Вып. 7. – М.: Изд-во «Альзо», 2003. – 370 с.
Бутовский полигон. 1937-1938 гг. Книга памяти жертв политических репрессий. Вып. 8. – М.: Изд-во «Альзо», 2004. – 400 с.
Итоговый документ круглого стола «Место скорби в традициях русской мемориальной культуры. – Ныне и присно, 2006, № 3-4. С. 199-200
Куликов А., диакон. Церковный музей московской епархии РПЦ и его роль в сохранении культурного наследия. 2014. URL: http://acmus.ru/news/stati/cerkovniy muzey moskovskoy eparhii rpc i ego rol v sohranenii kulturnogo naslediya/index.php (дата обращения - 08.11.15)
Мартиролог расстрелянных и захороненных на полигоне НКВД “Объект Бутово” 08.08.1937 - 19.10.1938. – М.: Зачатьевский монастырь, 1997 – 421 С.
Михайлов Игорь, протодиакон. Христианские музеи в сфере создания кросс-музейных коммуникаций. 2014. URL: http://acmus.ru/ahm/materiali/doklad hristianskie muzei v sfere sozdaniya kross muzeynih kommunikaciy/index.php (дата обращения - 30.11.15)
Музеи, 2015. URL: http://www.novrosen.ru/Russia/culture/museum.htm (дата обращения – 30.11.15)
Павлович М.К. Документы по истории Патриаршей ризницы из архива музея заповедника «Московский Кремль». В сб.: «Ростовский Кремль. Материалы конференции 1994 г.» Ростов, 1995. С.186–191.
Русская Голгофа. Бутово. Месяцеслов-Синодик. - М.: Храм святых Новомучеников и Исповедников Российских в Бутове, 2005. – 192 с.
Собрание документов Русской Православной Церкви. Т. II, ч.2. – М.: Изд-во МП РПЦ, 2015. – 524 с.
Трубецкой Е., кн. Умозрение в красках. Три очерка о Русской иконе. YMCA-PRESS, Париж, 1965. – 168 с.
Флоренский П.А. Записка о христианстве и культуре// Сочинения в 4-х т. Т. 2 — М.: Мысль, 1996. С. 547–559
Флоренский П. А. Иконостас // Сочинения в 4-х т. Т. 2 — М.: Мысль, 1996. С. 419−526.
Флоренский П.А. Храмовое действо как синтез искусств// Сочинения в 4-х т. Т. 2 — М.: Мысль, 1996. С. 370–38