Самые многочисленные расстрелы в Бутове пришлись на декабрь 1937 и на февраль 1938 года.
17 февраля на Руской Голгофе было расстреляно 502 человека. Из них двадцать два священнослужителя и пятеро монашествующих.
Вспомним краткие жития некоторых из этих святых.
Иван Алексеевич Артоболевский (9 [21] января 1872, село Проказна, Мокшанский уезд, Пензенская губерния, Российская империя — 17 февраля 1938, Бутовский полигон, Московская область, СССР) — протоиерей, учёный-богослов. Причислен к священномученикам Русской православной церкви.
Окончил Пензенскую духовную семинарию (1891) и Московскую духовную академию (1895); кандидатом богословия был утверждён 19 июня 1896 года. В ноябре 1899 года удостоен степени магистра богословия за диссертацию: «Первое путешествие св. апостола Павла с проповедью Евангелия»). В своей магистерской работе он собрал исчерпывающие по тем временам сведения о странах и городах, где побывал апостол Павел во время первого путешествия, дал тщательный анализ всех важнейших мест Деяний апостолов, относящихся к этому путешествию, использовал обширную литературу, как древнюю, так и современную. В работе был также дан анализ апокрифического «Деяния Павла и Феклы».
1924—1933 — настоятель храма Адриана и Наталии на Мещанской улице, затем — Введенской церкви в Аптекарском (ныне Зельевом) переулке. Будучи профессором сельскохозяйственного института, описал историю села Петровско-Разумовское, автор работы об архитектуре петропавловского храма.
Был одним из наиболее либеральных членов московского Общества любителей духовного просвещения, выступал за умеренные реформы в церкви. В 1917—1918 годах был членом Поместного собора (от московского епархиального съезда), на котором работал в отделах богослужения и преподавания богословия в высших учебных заведениях. В 1924 году включён в состав Высшего Церковного совета при Патриархе Тихоне (фактически этот орган не функционировал).
Аресты и пребывание в тюрьмах
В ночь с 16 на 17 августа 1922 года был арестован и заключен во Внутреннюю тюрьму ГПУ. Обвинён в организации в Петровской сельскохозяйственной академии кружков христианской молодёжи, «в использовании своего положения священнослужителя с целью контрреволюционной агитации во время проповедей в храме и в частном быту». 22 августа коллегия ГПУ постановила выслать его за границу и на время подготовки к отъезду освободить из тюрьмы. Но уже 23 августа он был вновь арестован, заключён в Таганскую тюрьму и обвинён в том, что «в период изъятия церковных ценностей оглашал в церкви с амвона во время богослужения послание бывшего Патриарха Тихона, призывающее к сопротивлению изъятию церковных ценностей». На процессе, проходившем в Московском революционном трибунале в ноябре-декабре 1922, виновным себя не признал. Приговорён к трём годам тюремного заключения, но 17 января 1923 года постановлением ВЦИК был освобождён.
28 января 1933 года был вновь арестован и заключён в Бутырскую тюрьму; обвинён в том, что участвовал в собраниях для бесед на религиозные темы, на которых вёл антисоветскую пропаганду — речь шла всё о тех же кружках начала 1920-х годов. Виновным себя не признал, но 15 марта 1933 года Особое совещание при коллегии ОГПУ приговорило его к трём годам ссылки в Вологду. Однако уже 4 апреля он был освобождён из тюрьмы.
Последний арест и мученическая кончина
22 января 1938 года арестован и заключён в Таганскую тюрьму в Москве. Обвинён в том, что в кругу своих единомышленников говорил: «Никогда ещё в истории так не страдал наш русский народ, как сейчас. Но что делать? Наш русский народ — православный богоносец. Придет время, он покажет свою силу и свергнет безбожное иго силой Божией». 14 февраля Тройка НКВД приговорила его к расстрелу. Был расстрелян и погребён в общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.
Прославлен в сонме новомучеников Российских на юбилейном Архиерейском соборе Русской православной церкви в августе 2000 года.
Протоиерей Николай Кандауров. Священномученик Николай родился 21 января 1880 года в станице Барсуковской на Кубани в семье военного Андрея Кандаурова. Со стороны матери, Анны Александровны, многие из предков были священниками. Все предки со стороны отца были военными, большей частью офицерами, почти все были участниками сражений во время многочисленных войн, которые вела Россия, защищая свою независимость. Андрей Кандауров дослужился до высоких офицерских званий и за участие в военных действиях был награжден двумя орденами. Отслужив свой срок, он вышел в отставку и был назначен инспектором народного образования по Северо-Кавказскому округу. В конце XIX - начале XX века по России прокатилась волна революционного террора, когда были убиты многие государственные деятели, офицеры полиции и армии; от террористов страдали и случайные люди. В 1898 году террористами был убит и Андрей Кандауров. Террористы признали, что это убийство было бессмысленным и случайным, и пришли к Анне Александровне предложить ей в качестве компенсации материальную помощь, так как ее муж убит по ошибке, но та только сказала: "Господи, да какая там помощь! Прости вас, Господи, вы не знаете, что творите!"
Это время характеризовалось не только разгаром террора, но и не удерживаемой ничем пропагандой безбожия; дело доходило до того, что дети из семей священнослужителей под давлением общественного мнения отказывались принимать священный сан. Воспитанный в глубоко верующей семье военных, Николай Андреевич был человеком долга, и распространившиеся в обществе трусость и малодушие только укрепили в нем решимость идти наперекор обстоятельствам, избрать поприще наиболее трудное. "Кому-то надо же быть священником", - сказал Николай своей матери, решив избрать путь служения Богу и народу на поприще пастырской деятельности. Он поступил в Ставропольскую Духовную семинарию, которую окончил в 1907 году. Еще будучи семинаристом, он женился на Елене, дочери священника Иоанна Карагачева. Впоследствии у них родилось три сына и три дочери.
В 1908 году Николай Андреевич был рукоположен в сан священника и затем служил в храмах на Северном Кавказе - в станицах Воздвиженская, Новоалександровская, Усть-Лабинская и Рождественская Армавирского округа.
Он служил на Северном Кавказе, когда там проходили активные военные действия во время гражданской войны. Не обращая внимания на то, занималась ли территория, где был расположен его приход, красными или белыми, он говорил тем и другим, что смотрит на гражданскую войну как на самоубийство нации. Бывало, что после такого рода проповедей офицеры белой армии подходили к нему и просили не говорить подобных проповедей.
После ухода белых и утверждения на Северном Кавказе советской власти начались гонения, разгар которых пришелся на время изъятия церковных ценностей в 1922 году. Местные власти однако относились с большим уважением к священнику, и их представители не раз приходили к нему домой и предупреждали о готовящемся аресте: "Николай Андреевич, готовятся документы на ваш арест, уезжайте, мы дадим вам лошадей, берите и уезжайте". Приходили и встревоженные прихожане и также уговаривали священника на время покинуть село. Но отец Николай остался. И по-прежнему бесстрашно говорил проповеди о том, что его волновало, - о всё истребляющем безбожии, о поругании православной России. Проповеди его были настолько созвучны настроению прихожан - в большинстве своем прошедшим несколько войн казакам, что, слушая своего пастыря, многие из них плакали. Когда священнику говорили, что его проповеди контрреволюционны и он может быть за них арестован, отец Николай отвечал: "В моих проповедях ничего контрреволюционного нет, я говорю о судьбе нашей России".
Отца Николая арестовали в 1930 году и приговорили к двум годам исправительно-трудового лагеря. В заключении отец Николай работал сначала грузчиком торфа, а затем кладовщиком на Шатурской электростанции. Во время его заключения дома умерла от голода жена Елена. Голод был в то время такой, что если где умирала на дороге от истощения лошадь, то уже через несколько часов от нее не оставалось ни костей, ни копыт. В станицах на Кубани не осталось ни собак, ни кошек.
Когда отец Николай освободился из заключения, ему был предложен приход в селе Высочерт в Белоруссии. Он был назначен в храм настоятелем и возведен в сан протоиерея. Во время служения отца Николая в Высочерте в Белоруссии разразился голод. Семья спаслась от голодной смерти, благодаря помощи директора маслозавода; это была глубоко верующая женщина, она оставляла семье священника бидон молока, за которым дети священника шли за семь километров.
В 1935 году протоиерей Николай был назначен настоятелем Введенского храма в селе Подлесная Слобода Луховицкого района Московской области. Когда отец Николай приехал в село, то община была рассеяна, а власти приняли твердое решение закрыть храм. Через некоторое время отец Николай собрал вокруг храма крепкую общину, храм был отремонтирован и обновлен крест. Храм отец Николай содержал в идеальном порядке, это был дом Божий, куда шли люди на праздник. Несмотря на то, что у священника были больные ноги и порок сердца, он пешком обходил свой большой приход. Во время богослужений в храм приходило молиться столько народа, что он не вмещал всех, и люди стояли на улице. Для любого человека, проживающего в округе и попавшего в бедственное положение, священник стал последним прибежищем и надеждой. Никогда он не отказывал в просьбах нуждающимся. Зачастую, приходя домой, он вынужден был говорить матери: "Мама, я сегодня вам на еду ничего не дам, у меня нет сейчас денег, все, что было, я отдал больным". Мать не возражала и не роптала, будучи уверенной, что Господь никогда не оставит того, кто оказал помощь ближнему.
Сестра отца Николая, преподававшая пение, не раз говорила брату, что у него замечательные певческие способности. Видя, какие пришли времена, и опасаясь за судьбу брата, она не раз указывала ему на его исключительный слух и хорошо поставленный голос и уговаривала оставить священническое служение: "Надо тебе спасаться, у тебя семья, подумай о семье, переходи петь в театр, у тебя всё будет - и слава, и деньги". Но он всегда отказывался от подобных предложений, говоря, что он уже взял свой крест, который донесет до конца.
Вечером 25 января 1938 года вся семья сидела в комнате после богослужения. Было темно, горела всего лишь одна свеча, топилась печь, на которой готовилась еда, напротив нее расположились дети. Отец Николай помешивал кочергой угли в печи и рассказывал детям что-то радостное. Вдруг раздался громкий стук в дверь, она распахнулась, свеча погасла. Кто-то из детей зажег лампу, и все увидели в проеме двери человека в шинели, подпоясанной ремнем, на котором висела кобура с пистолетом.
- Кандауров здесь проживает? - грубо выкрикнул он.
- Дети, это всё! - сказал отец Николай детям, и хотя стал сосредоточенно серьезным, но прежний его мирный и ласковый настрой не изменился, и, уходя, он тепло попрощался со всеми.
Во время обыска отец Николай держался спокойно, и, несмотря на то, что стоял январь и на дворе было холодно, из теплых вещей он взял лишь телогрейку.
После ареста священник был заключен в тюрьму в городе Коломне, а затем в тюрьму в Москве. На следующий день состоялся допрос.
Протоиерея Николая обвиняли в том, что он будто бы вел антисоветскую агитацию и распространял контрреволюционные слухи. Священник не признал себя виновным. В тот же день "дело" было закончено, следователь составил обвинительное заключение и отправил его на рассмотрение Тройки. 2 февраля Тройка НКВД приговорила отца Николая к расстрелу.
Протоиерей Николай Кандауров был расстрелян 17 февраля 1938 года и погребен в безвестной общей могиле.
Автор жития: игумен Дамаскин (Орловский)
Священник Алексий Лебедев. Священномученик Алексий родился 8 октября 1876 года в селе Астафьево Подольского уезда Московской губернии в семье священника Николая Лебедева. В 1891 году Алексей окончил Перервинское духовное училище, в 1897 году — Московскую Духовную семинарию. Он женился на девице Евгении и в 1902 году был рукоположен во священника и служил в храме в селе Косяково неподалеку от города Воскресенска[1]. Затем он был переведен в храм в селе Абакшино Бронницкого района.
Первый раз отец Алексий был арестован, когда служил в селе Косяково. Он был обвинен в том, что допустил сбор денег на ремонт церкви, за что был судом оштрафован на 250 рублей. Вторично священник был арестован за то, что совершил отпевание покойника без документа о регистрации смерти, и снова приговорен к штрафу в 250 рублей.
В конце тридцатых годов, во время самого жестокого гонения на Русскую Православную Церковь, Бронницкий отдел НКВД принял решение об аресте священника Алексия Лебедева. Отец Алексий был арестован в ночь с 25го на 26 января 1938 года и заключен в Таганскую тюрьму в Москве. 29 января следователь допросил его.
— Следствию известно, что вы занимались антисоветской агитацией. В чем признаете себя виновным?
— Антисоветской агитацией я не занимался и ни в чем не признаю себя виновным.
— Вы говорите неправду. Следствие располагает точными данными, что вы в июле 1937 года распространяли антисоветские настроения, высказывали недовольство советской властью. Дайте по этому вопросу показания.
— Могу пояснить одно. Партия и советская власть борются с религией, угнетают ее, называют опиумом, но я... воспитан в религиозных убеждениях. Хотя и не будет церквей — я буду верить.
— В октябре 1937 года вы говорили о возможности предстоящей войны и распространяли пораженческие настроения. Подтверждаете это?
— В отношении войны и пораженческого настроения — я никогда и нигде не говорил.
На этом допросы были закончены, и 8 февраля следственные материалы были переданы начальником отделения НКВД Бронницкого района Ратнером на рассмотрение тройки. 11 февраля тройка НКВД приговорила отца Алексия к расстрелу. Священник Алексий Лебедев был расстрелян 17 февраля 1938 года и погребен в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.
Автор жития: игумен Дамаскин (Орловский)
Священномученик Димитрий (Кедроливанский) родился 15 мая 1890 года в селе Шарапово Егорьевского уезда Рязанской губернии в семье псаломщика Василия Никодимовича Кедроливанского и его супруги Любови Ивановны, урожденной Перехвальской, она была в храме просфорницей. По окончании духовного училища Дмитрий поступил в Рязанскую Духовную семинарию, но окончить ее не пришлось: умер его отец и мать попросила сына вернуться домой, как единственного кормильца, так как на ее иждивении осталось трое детей. Дмитрий поступил в Троицкий храм в селе Шарапово псаломщиком, здесь он прослужил несколько лет.
Дмитрий Васильевич женился на Александре Никандровне Преображенской и был направлен псаломщиком в храм в селе Кузнецы Егорьевского уезда; в 1922 году он был переведен в Троицкий храм в селе Шарапово, а в 1925 году рукоположен во диакона к этому храму. В том же году отец Димитрий был приговорен к штрафу за выступление на общем собрании против самообложения. В 1929 году он был арестован и приговорен к пяти годам ссылки за то, что не сумел уплатить в срок сельскохозяйственный налог. Ссылку он был отправлен отбывать в город Козлов Тамбовской области, куда за ним уехала и вся семья. В Козлове он стал служить диаконом. Это было время, когда два года в области был неурожай и наступил голод. Люди в поисках пропитания старались хоть как-то передвигаться и часто умирали на ходу на улицах города. Голодала и семья отца Димитрия, и дело дошло до того, что одна из дочерей от голода уже не вставала с постели.
Архиерей предложил отцу Димитрию поехать служить в храм в село, - предполагалось, что там он найдет хоть какое-то продовольствие. Тот согласился и был рукоположен во священника ко храму в селе Сычевка.
Когда отец Димитрий служил в селе Сычевке, в его священнической практике был случай, который он запомнил на всю жизнь. Умерла в его приходе женщина, и родственники на третий день пригласили его к себе домой совершить отпевание. Покойница лежала в гробу, и отец Димитрий начал совершать чин отпевания. Вдруг он увидел, что рука покойницы пошевелилась, он подошел к ней сбоку и увидел, что она открыла глаза. Он прекратил отпевание, женщина приподнялась из гроба и спросила:
— Батюшка, а что это вы пришли?
Отец Димитрий, смутившись, сказал:
— Я пришел посмотреть, как вы себя чувствуете, и соборовать.
— Нет, я вижу, не за тем вы пришли. Нет. — И она встала.
Жители села после этого спрашивали, что она видела в загробном мире, и она, что могла сказать, отвечала. Она скончалась после отпевания через две недели, довершив все, ради чего Господь продлил ее жизнь.
За две недели до окончания срока ссылки к отцу Димитрию пришел председатель сельсовета и предупредил: завтра вам принесут большой налог, и тогда вы не сможете выехать, так как за неуплату налога вас будут стараться опять посадить. В ту же ночь семья собрала все вещи, нашли лошадь с возницей и уехали в Шарапово. Здесь в Троицком храме настоятелем в это время был протоиерей Николай Сперанский, и отец Димитрий стал служить вторым священником, поселившись с семьей в доме псаломщика, так как их собственный дом власти отобрали. Но отец Димитрий смиренно относился к происходящему, он и его семья понимали, что это не какая-то случайная несправедливость, а идет гонение на всю Церковь и страдать приходится всем.
В 1936 году отец Димитрий испросил благословение архиерея на служение в другом селе, так как в Шарапове ему стало трудно содержать семью с пятью детьми, и архиерей направил его в храм во имя святителя Николая в селе Круги, где служил в это время престарелый священник, который через полгода ушел за штат. Приход состоял из самого села и трех деревень и был бедным, так что у прихожан часто не было средств платить за требы. Бывало, умрет человек, скажут:
— Батюшка, надо бы похоронить.
— Ну что ж, конечно похороним, - ответит отец Димитрий.
— Да денег у нас нет.
— Ну о чем речь. Надо хоронить, похороним.
То же самое было, когда приходили крестить. Близкие крещаемых в это время боялись идти в крестные, и крестными - почти трети села - стали дети священника.
Летом 1937 года гонения на Русскую Православную Церковь усилились, и с осени того же года сотрудники НКВД стали собирать сведения о священнике. Председатель сельсовета дал НКВД справку, что священник заставлял старушек «ходить по дворам и собирать деньги для церкви и их запугивал, в случае если не соберут они денег, то церковь закроется». Допрошенная следователем уборщица храма, монахиня, показала, что священник говорил: «Колхозник работает много, но за свою работу получает мало, весь урожай советская власть заберет и колхознику ничего не оставит. Духовенству жить стало трудно, религию советская власть притесняет. Кедроливанский восхвалял воспитание в старой школе и, возводя клевету на советское воспитание детей, говорил: "При советской власти дети стали распущенными, раньше дети были воспитаннее и старших почитали"».
В 1937 году отца Димитрия пригласили в гости. Здесь присутствовал местный милиционер. Отцу Димитрию предложили выпить, что было лишним, и между ним и милиционером завязался спор, и в результате милиционер сказал священнику: «Ну, завтра я тебя посажу!»
За два месяца до ареста власти стали вызывать отца Димитрия на «беседы» и предложили ему снять с себя сан, публично выступить в клубе с заявлением о снятии сана и написать заявление об этом в газету, обещая, что в этом случае не арестуют его. Отец Димитрий категорически от этого предложения отказался. Супруга отца Димитрия со своей стороны стала его уговаривать, чтобы он все же снял с себя сан, так как в противном случае трудно будет поставить детей на ноги, которым всюду чинят препятствия в получении образования, как детям священника, но и этим уговорам он не поддался.
Отец Димитрий был арестован в час ночи 20 января 1938 года и заключен в тюрьму в городе Егорьевске. Незадолго перед этим священнику пришлось уплатить полагавшийся налог, и после его ареста семья осталась без средств к существованию. Александра Никандровна очень горевала и не знала, как теперь прокормить себя и детей, но в тот же день стали приходить один за другим прихожане и приносить деньги. Некоторые говорили: «берите, матушка, я батюшке должна за похороны», «я за крестины», а многие и так жертвовали по любви и уважению к пастырю, так что средств на первое время хватило.
В тюрьме работал надзирателем молодой человек из села Круги, он сообщил матушке, где находится отец Димитрий, и передал от него записку. Матушка в свою очередь написала мужу записку и передала через надзирателя, а отец Димитрий написал ответ. В одном из последних писем он написал, чтобы ввиду зимы ему принесли валенки, а сапоги он отдаст. Дочери священника разрешили передать в тюрьму валенки и вынесли сапоги.
На допросе следователь сказал священнику:
— Следствие располагает данными о том, что весной 1937 года вы среди колхозников занимались восхвалением жизни при царском строе и клеветали на советскую власть.
— Жизнь при царском строе я не восхвалял и клеветой на советскую власть не занимался, — ответил священник.
— Вы признаете себя виновным в предъявленном вам обвинении?
— Нет, не признаю, так как контрреволюционной клеветой я не занимался.
11 февраля 1938 года тройка НКВД приговорила отца Димитрия к расстрелу, и администрация тюрьмы намеревалась перевезти его в числе других заключенных в одну из тюрем в Москву. Надзиратель, узнав об этом, сообщил матушке, чтобы кто-нибудь пришел к 12 часам ночи к воротам тюрьмы — отца Димитрия будут перевозить. Хозяйка дома, где жила семья священника, собрала узелочек с едой для передачи священнику. На улице бушевала метель, когда в 12 часов ночи распахнулись ворота тюрьмы и оттуда вышла колонна заключенных, человек двадцать, окруженная сворой собак. Дочь Клавдия стала смотреть, не увидит ли она отца... Священник шел среди заключенных в третьем ряду и окликнул ее. Увидев отца, она попыталась передать ему узелочек с едой, но как только она приблизилась к колонне, собаки начали рваться с поводков охранников и не допускать близко. Так ей и не удалось его передать. Отец Димитрий, глядя на дочь, закричал: «Клава, иди домой! Иди домой!»
До станции было два километра, и дочь пошла вслед за колонной, не в силах оставить в таком положении отца. Заключенных подвели к вагону, окна которого были закрыты частой решеткой. Отец Димитрий, поднимаясь в вагон, обернулся и закричал дочери: «Клава! иди домой. Иди домой, я скоро вернусь».
Он был перевезен в Бутырскую тюрьму, и 15 февраля тюремный фотограф сфотографировал его.
17 февраля 1938 года отец Димитрий был привезен на полигон Бутово под Москвой и помещен в барак. Сотрудник НКВД сверил по фотографии отца Димитрия, этот ли человек перед ним, и тут же объявил, что тройкой НКВД он приговорен к расстрелу. Затем вывел его из барака и передал палачам, которые повели священника к краю рва, начинавшегося в нескольких десятках метров от барака. Священник Димитрий Кедроливанский был расстрелян и погребен здесь же, во рву, в безвестной общей могиле.
В этот день в 1938 на Бутовском полигоне за веру пострадали:
Прославленные в лике Святых:
священномученик Иоанн Артоболевский, протоиерей
священномученик Николай Кандауров, протоиерей
священномученик Борис Назаров, протоиерей
священномученик Николай Поспелов, протоиерей
священномученик Александр Соколов, протоиерей
священномученик Иоанн Тихомиров, протоиерей
священномученик Иоанн Алешковский, священник
священномученик Андрей Беднов, священник
священномученик Феодор Бобков, священник
священномученик Николай Голышев, священник
священномученик Димитрий Кедроливанский, священник
священномученик Алексий Княжеский, священник
священномученик Алексий Лебедев, священник
священномученик Аркадий Лобцов, священник
священномученик Александр Минервин, священник
священномученик Александр Покровский, священник
священномученик Михаил Рыбин, священник
священномученик Евстафий Сокольский, священник
священномученик Алексий Шаров, священник
священномученик Серафим Вавилов, архидиакон
преподобномученица Рафаила (Вишнякова), схимонахиня
преподобномученица Анна (Ефремова), послушница
мученик Василий Иванов
мученик Петр Казамацкий
мученик Феодор Пальшков
мученик Иоанн Шувалов
а также:
протоиерей Алексий Синайский
протоиерей Петр Соколов
игумен Епифаний (Авдеев)
иеромонах Нестор (Балашов)
иеромонах Савватий (Григорьев)
иеромонах Михаил (Дубовенко)
иеромонах Иероним (Киселев)
иеромонах Иуст (Мишин)
иеромонах Митрофан (Преображенский)
священник Георгий Бабченко
священник Сергий Крупин
священник Иоанн Лавров
священник Николай Любимов
священник Феодор Петровский
священник Петр Поспелов
священник Александр Протопопов
священник Александр Ремов
священник Николай Рождественский
священник Павел Серговский
священник Иоанн Смирнов
священник Алексий Соболев
священник Иоанн Троицкий
священник Николай Успенский
священник Петр Успенский
иеродиакон Афоний (Вишняков)
диакон Феодор Бабаров
диакон Владимир Величкин
диакон Иоанн Виноградов
иподиакон Сергий Чистяков
монахиня Мария (Виноградова)
монахиня Анастасия (Зубкова)
монахиня Лидия (Иванова)
монахиня Елисавета (Орлова)
монахиня Анна (Трушина)
монахиня София (Тучкова)
послушник Архип Пастухов
ктитор Феодор Твердовский
ктитор Иоанн Усанов
псаломщик Василий Макаров
псаломщик Алексий Некрасов
Димитрий Александров
Николай Алпатов
Фома Богуцкий
Петр Каневский
Георгий Постников
Сергий Расторгуев
Иоанн Сергеев
Валерий Соколов
Михаил Хитрово-Крамской
И иже с ними расстреляны 427 человек